«За то, что поддерживал Украину» - заявили мародеры "ЛНР", отбирая квартиру у законного владельца

Вынужденный переселенец, покинувший родной город на Луганщине, создает Всеукраинское объединение людей, пострадавших от плена и оккупации, и намерен подавать иск на страну-агрессора в Европейский суд по правам человека.

— После того как ополченцы заняли мою квартиру, которая досталась нам с сестрой в наследство, мне терять больше нечего, — рассказал «ФАКТАМ» вынужденный переселенец из оккупированного Стаханова Луганской области 27-летний Илья Балашов. — Я намерен добиваться в Европейском суде по правам человека компенсации от страны-агрессора за утрату буквально всего — возможности безопасной жизни на малой родине, своего бизнеса, а теперь и жилья. Хочу, чтобы люди, пострадавшие от плена и оккупации, объединились. Если мне удастся выиграть иск в Международном уголовном суде, больше известном как трибунал в Гааге (куда я уже обратился), а затем в Европейском суде по правам человека, то всем моим товарищам по несчастью можно будет идти проторенным путем.

Захват жилплощади Балашовых был не просто мародерством, а актом возмездия за гражданскую позицию Ильи. «За то, что поддерживал Украину», — так объяснили ополченцы захват квартиры людям, присматривавшим за жильем Балашовых.

*Весной 2014 года в родном Стаханове Илья Балашов принимал участие в акциях в поддержку единства страны

— В мою квартиру заселились мои палачи — такова цена за отказ предать Украину. Такова цена для каждого, кто посмел открыть рот и назвать вещи своими именами, — считает Илья Балашов.

«В этой квартире осталось много ценных вещей и техники, награды Илюшиного деда, который прошел всю Великую Отечественную войну, фотографии… Руцкий мир, как он есть… горите в аду!» — написала на своей странице в соцсети супруга Ильи Алина Феклина, с которой они жили в этой двухкомнатной квартире до войны. (Сейчас Алина живет отдельно, но остается другом и единомышленницей Ильи.)

— Мебель и технику жаль, но это дело наживное, а вот фотографии не восстановишь: снимки моей мамы (ее уже нет в живых), друзей, маленькой Ариадны — моей дочери, которой сегодня десять лет, — рассказывает Алина Феклина. — Дочка плачет — там остались ее книги и игрушки, за которыми мы собирались вернуться, когда все закончится. Мы так думали. Теперь там живет молодая семья ополченца с новорожденным ребенком, они вывезли все им ненужное. Два с половиной года квартира ждала нас. И вдруг после того, как открыли доступ к персональным данным переселенцев (якобы для верификации), случилась эта история. Совпадение? Не думаю.

*В этой квартире у Ильи и его жены Алины осталось много ценных вещей и техники, семейные фотографии и игрушки дочки

Мы попросили знакомых выяснить в «полиции ЛНР», есть ли возможность выселить самоселов. «Правоохранители» ответили: хозяева должны явиться к ним с документами на квартиру и написать заявление.

Они прекрасно понимают, что хозяева «невъездные». Таковыми нас объявили еще в 2014 году, когда мы стали участниками акций в поддержку единства нашей страны. По этой причине мы и бежали из оккупированного города — сепаратисты стали угрожать нам. Илья успел побывать в заложниках. Его захватили на следующий день после того, как я вместе с дочерью и бабушкой Ильи уехала в Харьков.

*После сообщения Балашова в соцсетях откликнулись его товарищи по несчастью

Проводив своих близких на мирную территорию, Илья остался в захваченном городе, решив дождаться прихода украинской армии, которая тогда активно продвигалась к Стаханову. Все, кто покидал родные города на востоке страны, в то время думали, что уезжают ненадолго. А те из патриотов, кто оставался, надеялись, что вскоре дождутся освобождения. И члены сообщества «Свідомі українці Стаханова», участвовавшие во всех патриотических акциях в поддержку единства Украины, уже мечтали, как встретят освободителей государственными флагами. Старались приблизить эту встречу, помогая украинской армии. Среди них был и Илья Балашов. Его схватили прямо в магазине, где он работал.

Четвертого июня 2014 года четверо автоматчиков усадили Илью в его автомобиль и повезли в городской отдел по борьбе с организованной преступностью. По пути он наивно поинтересовался: «А вы магазин-то хоть закрыли?» «Он тебе больше не понадобится», — ответили автоматчики.

— Я готов предоставить в суд запись с видеорегистратора в моем автомобиле, который продолжал работать, когда меня везли в ОБОП, — рассказывает Илья. — Регистратор записал и то, как террористы сетуют, что им пришлось добить человека, которому они причинили не легкое, как планировали, а тяжелое огнестрельное ранение. А везти его в больницу не пожелали.

В ОБОПе, по словам Ильи Балашова, царила неразбериха: по коридорам сновали вчерашние сотрудники, казаки, сотрудники ФСБ России, на одежде которых красовались бейджи с двуглавыми орлами.

— Я не сомневаюсь в том, с какой страны должны взыскивать компенсации в Европейском суде изгнанные из собственных домов жители Донбасса и Крыма, — говорит Илья.

Он вспоминает, как российские контрразведчики, еще не освоившиеся в местных реалиях, не могли отличить «бандеровцев» от ополченцев:

— Когда я был без наручников, один такой — с бейджиком ФСБ РФ, проходя мимо по коридору, пожал руку и мне, и моему конвоиру. Зато местная сепаратистка, идущая с чайником в руках, с ходу учуяла во мне чужака. Она врезала мне чайником по голове со словами: «Это все из-за вас!»

По мнению Ильи, было очевидно: все эти разношерстные «правоохранители» в ОБОПе, едва знакомые друг с другом, изображали борьбу с «укропами», отрабатывая деньги, которые им платили за участие в кровавом спектакле.

— Этих людей не объединяли никакие общие идеи. Одни толковали о том, что Донбасс должен стать частью Российской Федерации, другие — о возрождении Российской империи, третьи — о возрождении… православного СССР! — рассказывает мой собеседник. — Они курили, пили чай, привозили арестантов, некоторых били, бросали в подвал. Кое-кто из «правоохранителей», будто оправдываясь, рассказывал, что они хотят построить новое государство, в котором будет искоренено такое зло, как преступность и наркомания. Вот, мол, они и ловят криминальный элемент — воров, наркоманов, пьяниц. И попутно врагов «республики».

Илью водили из кабинета в кабинет, затем посадили в сарай на улице, на время вообще забыв о его существовании. Будто еще не решили, что с ним делать. Около часа он просидел на стуле в комнате у стены с флагом «ЛНР», охраняемый вооруженной женщиной.

— «Ополченка», которая присматривала за мной, целый час рассказывала подружке по телефону о том, как пытала пленного, сломав о него несколько палок, — вспоминает Илья.

Самого Илью особо не били, но запугивали. То раскладывали перед ним инструменты — плоскогубцы, молоток, кусачки, обещая все это применить для пыток, отрезать палец или ухо. То угрожали расстрелять или сделать мишенью на полигоне для новобранцев так называемого ополчения. Предложили позвонить своей бабушке — чтобы проститься. Затем «правоохранители» велели Илье зайти на его страницу в соцсети. Убедившись, что все близкие уже находятся в Харькове, расстроились: «Да, блин, до Харькова мы не дотянемся». Увидев, что сестра Ильи активно распространяет информацию о его захвате, узнику велели сообщить ей, что с ним якобы все в порядке. Дарья ответила: «Мы тебя вытащим». Тогда Илью заставили написать в соцсети: «Я уехал в командировку за запчастями для Нацгвардии».

— Для убедительности «контрразведчик» приказал мне дописать «Слава Украине!», — с улыбкой вспоминает Илья. — Я стал им неинтересен. На их лицах читалась озабоченность: как от меня избавиться?

Напоследок террористы предложили Илье передать им «на нужды республики» четыре тысячи гривен, вырученных им за этот день в магазине, которые были у него при себе. Он осмелился поинтересоваться: «А у меня есть выбор?» Они честно ответили, что нет, но, если он сделает это добровольно, им будет приятнее. Автомобиль Ильи оккупанты, конечно, хотели оставить себе. Но капризная машина, работающая на солярке, не слушалась чужих рук. Уже вечером Илье разрешили уехать на своей машине.

Добравшись до Харькова, где его встретили представители волонтерской организации «Станция «Харьков», Илья стал помогать им обустраивать вернувшихся с войны бойцов АТО и таких же вынужденных переселенцев, как и он. По сегодняшний день Илья Балашов — волонтер.

— Сценарий оккупации Донбасса «братским народом» России во всех городах был одинаковый, — продолжает Илья. — Караулы и палатки у памятников Ленину, создание народных дружин (затем ставших незаконными вооруженными формированиями) под предлогом обороны от «бандеровцев», которые якобы массово едут убивать русскоязычных жителей Донбасса. Затем захваты админзданий, фейковые референдумы и в финале откровенное появление на улицах кадровых «добровольцев» армии РФ — «защитников русского мира» и чеченцев.

Все это, по мнению Илья Балашова, стало возможным благодаря оголтелой пропаганде, развернутой прокремлевскими СМИ, и продажности должностных лиц и правоохранителей на местах, которые за 25 лет независимости Украины так и не определились, какому государству они служат — России или Украине.

— Когда рассказываю тем, кто живет в оккупации и сочувствует «ЛНР», о том, что у меня «отжали» квартиру, в ответ слышу какие-то оправдания, — возмущается Илья. — Как в 1937-м оболваненное советской пропагандой большинство находило оправдание репрессиям. Первая реакция на мое сообщение об отъеме недвижимости: «Не может быть! Приезжай, наша полиция разберется». Но, когда говоришь, что участвовал в митингах за единство Украины, сочувствие испаряется: «Ну, а чего же ты хотел?» С точки зрения сторонников «ЛНР» это законная конфискация имущества.

«У меня месяц назад разграбили дом в Стаханове. Разворовали и поломали то, что не вынесли… Обидно, досадно, но удивляюсь, что это произошло не сразу после нашего выезда из города», — отозвался в комментариях под сообщением Ильи Балашова его единомышленник, активный участник акций 2014 года в поддержку единства Украины Евгений Шляхтин. До войны он работал главным специалистом отдела внутренней политики и информации Стахановского горсовета. В июле 2014-го, как и многие другие патриоты Стаханова, на себе испытал, что означает «русский мир». Был захвачен в плен, где в течение месяца его держали на цепи и подвергали пыткам. Сейчас Шляхтин живет в Одессе и активно сотрудничает с волонтерами и правозащитниками.

— Мне казалось, что люди, которые нас встретят на мирной земле, скажут: «Вы делали все, что могли, теперь мы для вас сделаем все, что сможем», — делится наболевшим Илья Балашов. — Для меня такими людьми стали волонтеры Харькова. В то время как политики, судьи, генералы, чиновники всех мастей прятались в кабинетах от переселенцев, хлынувших на мирные территории в 2014—2015 годах. Прячутся они и сейчас. И только люди без высоких званий, не имеющие миллионов в банках, шикарных особняков и автомобилей, взяли на себя ответственность. Волонтеры — обычные люди с массой своих проблем, но не потерявшие человечности. Поэтому я сразу решил стать одним из них. Правда, все еще жду, что власть нас признает и поможет начать новую мирную жизнь.