Новое оружие для Украины

Примерно каждые полгода я пишу статью о том, как идут дела в ВПК Украины в частности и сфере обороны в общем. Ну и, судя по количеству хороших новостей, настала пора очередного выпуска — крайний был ещё зимой.

Естественно, не все новости у нас добрые — мелькали и потерянные на площадке танки, от которых открещивались сразу два ведомства, погибли люди на учениях, были неприятные залёты на фронте. Но, в принципе, мы все уже привыкли к тому, что есть реальность, а есть точка зрения на неё. Особенно это касается вопросов обороноспособности страны в условиях и информационной войны, и финансово-промышленных групп, ведущих жёсткую конкуренцию. Пишет Кирилл Данильченко на "Петре и Мазепе".

Например, реальность — это то, что происшествий с миномётами 2Б11 «Сани» в ВСУ было 4, а с «Молотами» — 8. Двойное заряжание, разрывы в канале ствола из-за нештатного срабатывания или повреждения взрывателя (на секунду, самым «молодым» взрывателям к 120-мм у нас 29 лет, они за гранью срока хранения). Время неумолимо. Я, например, лично видел красный вышибной заряд в лаке, прогнивший насквозь до капсюля, внутри ржавчина и труха. Если 60-мм мины мы закупаем и начали производить, «ВОГ» производим, то 120-мм мины, кроме небольших экспериментальных серий, — пока мобилизационные запасы дивизий СССР, а это уже определённая лотерея.

Советский возимый миномёт 2Б11 калибра 120 мм

Причина происшествий вполне объяснима: или руки расчёта, которые скручивают флажки и механизмы от двойного заряжания (по разным причинам — экономическим — не смазывают и разбирают согласно наставлению, хотят выдать темп огня здесь и сейчас); или физическое разрушение взрывателя от времени, использования «неродных» взрывателей, а то и комплекса факторов (взрыватель может стать на боевой взвод, даже не будучи проколотым — от удара или разрушения механизма). Но «Молоты» — это смертельно опасная «кустарная» поделка, в то время как «Сани» — это проверенная годами классика, кого не спроси. И никому не интересно, что, например, «Саней» уже в 2016 году, согласно The Military Balance, было всего 200 штук, а с того времени они также активно вырабатывали ресурс и шли на слом, — в то время как серия в 280 штук М-120-15 «Молот» была сдана полностью, и, скорее всего, были ещё заказы. Вполне логично, что там с 2016 по 2018 год в два раза больше ЧП (просто их в войсках уже в два раза больше).

2С12 «Сани» — советский миномётный комплекс, состоящий из 120-мм миномёта 2Б11 и грузовика ГАЗ-66 для его транспортировки

Там, по идее, просто нечему ломаться, это просто копия тех же «Саней». Там нет сложных технологий, новых прицелов, нарезов, затвора. Облупливающаяся краска или кривой шов не могут завести мину в стволе, а навеска или вышибной заряд не приведёт к летальному исходу, если не заведётся взрыватель, но общественное мнение уже сформировано. Причём часто не только в среде людей, видевших «Молот» на картинке, но и тех, кто реально воевал или служил в армии. Хотя, несомненно, мы все ожидаем результатов расследования. Вопрос ведь гораздо шире миномётов — огромное количество украинцев по прежнему ментально живут в 2014 году и считают, что мы не готовимся к войне, затягиваем бесценное время, теряя людей, могли бы сделать больше или движемся не туда. Поэтому параллельная тема нашей сегодняшней статьи, помимо привычных новостей — мифы против реальности в сфере обороны страны. Нам в помощь только «Белая книга», The Military Balance, адекватность и мозги. Никаких секретных инсайдов и тайных знаний, которые могут заинтересовать товарища майора, здесь нет.

Противотанковое оружие

Его всегда не хватает, всегда мало и всегда на месяц конфликта, если начнётся. Это слышал почти каждый, кто интересовался темой. Ну что же, математика — самая честная наука. В ВСУ с 2014 по 2017 год сдали 66 ПТРК. В 2018-м число ПТРК засекретили (вполне логично в связи с передачей «Дротиков», масштабным заказом для формирующихся частей и ТРО). Не будем фантазировать о росте производства, пока нет конкретных фактов — пусть за 6 месяцев передали ещё два десятка пусковых юнитов. Плюс минимум 35 ПУ 3-го поколения, которые зашли к нам в рамках военно-технического сотрудничества от США. 121 пусковой юнит. До войны тоже были закупки, но представим, что именно их мы потеряли в ЛАП и они вышли из строя в результате боевых действий. Зато не забываем о передачах оружия в ГПСУ и НГУ (например, только в НГУ — около 40 ПТРК, начиная с 2014 года). Итого по всем ведомствам — до 180–200 новых ПТРК.

К ним произведено более 2000 ПТУР, что гораздо больше возимого боекомплекта к ПТРК, и это вполне достойная цифра. Кроме того, сдано более 600 ТУР — управляемых таковых ракет, что расширяет возможность танковых батальонов и рот моторизированных бригад к противодействию танкам врага (хотя ими будут оснащать модернизированные машины, а те пойдут в танковые бригады, чтобы не размазывать их по линии). Ну и не забываем о «Барьерах» БТР-3 и БТР-4 (например, в НГУ в 2017-м отгрузили 15 БТР, а в ВСУ — 46 единиц). Число их по всем ведомствам стремительно приближается к 400 штукам. Напоминаю, что Польша, которая активно пересаживается со своих «бовуп» на KTO Rosomak, с 2003 года закупила всего 570 штук, тратя на оборону втрое больше денег на протяжении 15 лет.

БТР-3, оснащённый ПТРК «Барьер»

Кстати, если учесть, что именно КБ «Луч» делает и «Стугну», и «Корсары», и «Барьеры», и «Барьеры-В» для вертолётов, и выдаёт экспортный заказ в Алжир и Азербайджан, и доделывает «пустынную» модификацию украинских ПТРК «Скиф», то оно (КБ) работает почти на грани своих возможностей. Несмотря на это, с боевыми модулями украинских бронемашин (там тоже идёт активная работа под модуль на «Варту» и специализированные ПТО-модели) у нас от 600 платформ, способных нести противотанковое вооружение. Не считая вертолётов, сотен ПТРК советских дивизий на хранении, которыми мы спустя 4 года позиционной кампании разбираем блиндажи на Светлодарской дуге и тратим на рутинные цели вроде водовозок; не считая «Штурмов» и «Конкурсов» на «бардаках»; не считая танков с ВТО — 600 платформ и под 3000 средств поражения. И в конце этого года будет больше, включая ПТРК 3-го поколения, потому что в оборонном заказе был запланирован значительный рост, а следующий пакет на 100 млн долларов от США зайдёт через считанные недели. Можно говорить, что необходимо больше, и стремиться к этому, но не отметить рост на порядок — невозможно. Ну и, конечно, это не «гроб, гроб, кладбище», это многим пора основательно полечить мозги.

Вертолёты

О вертолётах мы писали много, вышла даже отдельная статья — кто хотел, тот причастился. Так вот, направления для точек роста тут два. Ставить на крыло хранение, модернизировать и ремоторизировать машины с транспортных до суррогатных Ми-8МСБ-В, с голых Ми-24, «химиков» и командирских модификаций до ПУ-1, а позже до всепогодных и ночных. Плюс закупать новые модели за рубежом, как делают, например, грузины в сфере ПВО, не ожидая секретных разработок отечественного ВПК, не знающих аналогов, по две чайные ложки в год. Что, к слову, благополучно и делается. Например, только за 2017 год сдано 12 машин. Среди них есть как и Ми-24 ПУ-1, так и Ми-8МСБ-В. Плюс нашумевший контракт с французами на 55 многоцелевых машин — естественно, их будут применять на востоке Украины, как в летних боях применяли технику ДСНС и ГПСУ.

Украинский вертолёт Ми-8МСБ-В производства «Мотор Сич»

В начале 2018 года отгрузили десяток Ми-2МСБ — отличные борта в наших условиях для тренировок или разведывательных миссий. Модернизированных «крокодилов» сдают по 3 машины в год, но вместе с летающими машинами в бригадах и оживлёнными из травы их сейчас до 45 штук. С «суррогатными» Ми-8МСБ-В, которых сдавали как 3 + 4 + 8 + 8, итоговая цифра радует. Несмотря на традиционные проблемы с запчастями, удалось в АА и удержать налёт прошлого года, и нарастить количество летающих машин. В той же Польше, например, ударных вертолётов даже с возможной закупкой «Апачей» в США меньше вдвое, не говоря уже о Румынии и прочих странах Восточной Европы (хотя и с большим ВВП). Применение в случае обострения из оперативной глубины более 60 «крокодилов» и многоцелевых Ми-8, которые способны наносить БШУ — это всё ещё уровень для наших финансовых реалий. Когда из Франции подоспеют 55 многоцелевых вертушек, то в Украине будет больше 120 летающих вертолётов — внушительная цифра для Восточной Европы, как не крути и не пытайся натянуть сюда зраду.

Артиллерия

На фоне истерик о закупках «польского металлолома» нам также стоит пристально посмотреть в глаза реальности. Британия, чьи военные эксперты любят написать о том, как нам отражать российскую угрозу, располагает 86 САУ. В Германии их 101. Да, это современные машины с СУО, с автоматическим заряжанием и отличной скорострельностью. Но их с гулькин нос даже на границы Германии и Британии, а если отнять поточный ремонт и учебные части, всё ещё более чем плохо, несмотря на их космические бюджеты. Польских «Крабов» заказано 40 штук, (получено 14 и 8), дедлайн контракта — в 2019 году, но не факт, что они успеют. В Украине в строю по состоянию на 2018 год 606 штук САУ, не считая «Нон» у ДШВ. Когда прибудет целиком партия «Гвоздик» 2С1 из Польши, будет почти 700. 700 самоходных орудий.

Только в 2017 году передали ВСУ более 35 БПЛА. С поставками прошлых годов, «воронами» из США, отгрузками в другие ведомства и волонтёрскими поставками — тактических БПЛА у нас более 350. Это всё ещё ниже запросов силовиков Украины. Но в связке с поставленными из США РЛС мы в состоянии выполнять задачи как по контрбатарейной борьбе или изоляции поля боя на ТВД, так и по снижению темпа возможного наступления превращением тактических тылов, складов, узловых станций, сборных пунктов ремонта в «кашу». При помощи ещё более чем 1000 стволов возимой артиллерии — к слову, у Британии 126 единиц возимой артиллерии (на порядок меньше). В этом году увидим в металле «Вербу» на базе «КрАЗа», модернизированные «Ураганы», возможно, долгожданный ОТРК — началось серийное производство корректируемых снарядов и обычной номенклатуры. Проведена огромная системная работа, которую невозможно не отметить.

Танки

Тут всё достаточно прозрачно. Несмотря на косяки с системой стабилизации и СУО на соревнованиях в Германии у Т-84, эти БТТ (годами стоявшие то на хранении, то в очереди на модернизацию и поточный ремонт) на боеспособность танковых войск особо не влияют. Все фантазии о 100 танках «Оплот» до 2018 года, таблицы от «Укроборонпрома» по годам сколько должно выйти БМ «Оплот» из цехов, а сколько — Т-84 и прочее остались пока на бумаге, и слава Богу. Почему? Так же писали уже не раз, повторяться не будем. Рота «Оплотов» в год — это, конечно, хорошо, но батальон Т-64 в наших условиях тактически гибче, и им банально можно закрыть больше задач; появятся позже деньги — появятся и новые танки. По состоянию на 2017 год сдано примерно 180 модернизованных машин — с заменой двигателя, ДЗ, установкой прицела и ПНВ. Остальные подняли из травы, с хранилищ, проведя средний или капитальный ремонт. Точную цифру назвать достаточно трудно, чтобы не зацепить повторные ремонты.

БМ «Оплот» (кардинально модернизированный танк Т-84У «Оплот»)

На сегодня у Украины в строю до 17 танковых батальонов и 12–13 отдельных рот по всем ведомствам, а вместе с танками для батальонов корпуса резерва — это около 800 машин Т-64, Т-72 и Т-80 различных модификаций. Мы испытываем проблемы с запчастями, мобилизационными запасами ЗИП и возможностями проводить полевой ремонт, но это число больше, чем у Германии, Британии и ещё пары стран Восточной Европы в довесок. По меньшей мере, мы можем сковывать противника в красной зоне на ЛБС и иметь возможность оперировать резервами севернее и на перешейке, если РФ захочет поднять ставки. Те же поляки не гнушаются поднимать из травы лысые Т-72 и создавать новую танковую дивизию, для которой украинцы будут производить комплекты динамической защиты (договор на 500 штук свидетельствует о том, что власти Польши настроены оживить весь свой парк в ноль в свете агрессии РФ). Так что мы на верном пути, естественно, с оглядкой на наш бюджет и возможности промышленности.

Штат и подготовка

Уже три года численность армии Украины находится на одном уровне — 204 тысячи бойцов и 46 тысяч служащих; на уровне, определённом Радой и бюджетом. Некомплект в строевых частях и заполнение штата на узлах связи, полигонах связистами и начальниками складов — процесс совершенно обыденный. Люди хотят спать в своих постелях, видеть жён и встречать дома праздники, а не черпать грязь по колено на ВОП. Эти же процессы США в Ираке закрывали при помощи местных и ЧВК, россияне на Донбассе — ротациями регулярных частей и наёмниками, мы — командировочными и персоналом за штатом. Но тут чётко следует понимать: критической ситуации нет. Была бы угроза потери боеспособности, то мгновенно призвали бы 30–40 тысяч человек резервистов, как-то из 300 тысяч УБД нашлось бы 10%, кто бы вернулся в строй.

А во вторых, пошли бы на «ноль» многочисленные «Корды», сводные огневые группы МВД и ГПСУ в количествах закрывать бреши в линии боевого соприкосновения, а пока все они занимаются и служат по распорядку. Обе стороны сохраняют потенциал для наращивания группировки в красной зоне, но прекрасно осознают, что сейчас не смогут выполнить задачи в прямом противостоянии, поэтому ведётся война на истощение. Несмотря на объективные проблемы, есть рост числа учений — по сравнению даже с 2016 годом — и в бригадном (вдвое), и в батальонном звене. Удалось сохранить налёт в 50 часов на человека, увеличив количество летающих бортов, получилось призвать по всем ведомствам больше 80 тысяч резервистов.

Подведём итоги. До 700 САУ в обозримом будущем в строю и постепенное разворачивание производства под 155-мм калибр, 120 вертолётов в ближайшие 3 года, десятки модернизированных РСЗО, сотни стволов артиллерии, 400 новых БТР, 200 новых ПТРК, пуски «Барьеров-В» с вертолётов и предсерийные модели ПТО-комплексов. 800 танков, более 1500 автомобилей, не считая 300 бронированных; если взять автомобили НГУ и ГПСУ, это число увеличится вдвое. Всё ещё не слишком много для сотни батальонов, чтобы личный состав на «ноле» и в системную работу — в каждое конкретное подразделение идёт десяток автомобилей, несколько ПТРК, пару санитарных «мотолыг» и «Богданов», рота «мишек» да старые Д-30. Основная работа остаётся за кулисами, но её ведут, и ведут масштабно. 16 млрд гривен на закупки вооружения и техники, 2,1 млрд гривен на развитие ОПК по линии Минпрома на станочный парк, поставки из США на сотни миллионов долларов вооружения, средств связи, автомобилей (в 2017 году около 80 авто поступило в рамках военно-технического сотрудничества). Например, всем кажется, что связь — это просто, а замени её в каждом БТР и БМП из более чем 2000, в каждой КШУ, создай цепочки с уровня бригады в управление, закупи тропосферную и спутниковую связь, одновременно поддерживая темп военного строительства. Легко только критиковать и советовать, всё остальное — тяжело.

Не видно дюжину железобетонных укреплённых и обсыпанных хранилищ для боеприпасов, которые возводят с начала года; и бригадные учебные центры на финишном этапе сдачи. Дюжину РЛС от «Искры», включая 79К6 на шасси из Беларуси от МЗКТ (а это значит валюта и кооперация в обе стороны), и так уже на протяжении 4 лет — четыре десятка новых и модернизированных РЛС. Не заметно серьёзную модернизацию станочного парка на «Визаре», «Артёме», в КБ «Луч», Павлограде, где завод подняли с колен от состояния полумёртвых цехов до 1,5 тыс. персонала и солнечных батарей на крыше, запуск цеха по производству корпусов к БТР-4 в Харькове. Не слишком обнародовали передачу 4 вертолётов РЭБ в части ССО, и то, что на передке уже работают комплексы РЭБ, и относительно борьбы с БПЛА работают результативно. А тем временем оживает целая отрасль — производство порохов, капсюлей, гильз. Закупают оборудование для производства снарядов калибра 155 мм, начато производство 30-мм и 40-мм гранат, мин всех калибров, восстанавливают и модернизируют ракеты сразу к трём типам ЗРК. Благодаря тому, что сняли с хранения С-125, С-300В1, «Торы» и «Кубы», будет увеличено количество комплексов на боевом дежурстве на треть.

Работы — непочатый край. Нам нужно выпускать кабельную продукцию, связь, готовить аэродромное обслуживание, переводить войска на новую систему питания, производить станковые гранатомёты взамен убитых СПГ (отличный калибр для «Минска» и ещё десяток лет «шары» на боеприпасы), одноразовые гранатомёты и реактивные огнемёты, расходную продукцию от дымовых гранат и мин до мишеней под ПЗРК, закупать запчасти, делать мобилизационные запасы топлива, боеприпасов, одежды и амуниции в случае массового призыва. Проблема украинцев не только в том, что на нас обрушился вал пропаганды и лжи на фоне войны. Проблема ещё и в том, что большинство даже адекватных людей были четверть века далеки от армии, косили от неё, не интересовались ей. И теперь наши проблемы решат то тысячи ПТУР и корректируемых бомб, то корейские САУ и британские эксперты, то ликвидация призыва, то тепловизоры в каждое отделение. А ведётся именно системная работа — монотонная, тяжёлая и неблагодарная. Снабжение, логистика, подготовка сержантского корпуса, модернизация и ремонты, ПТО и авиация, резерв и мобистика. А многие просто слишком быстро забыли украинских бойцов формата 2014 года, в кроссовках, с флагом Германии, не споротым на форме, с кроватями на «бардаках» и то, как выглядят наши силовики сегодня.

Лето 2018 года. ВПК Украины — всё ещё необходимо больше усилий и финансирования, но есть твёрдый и уверенный прогресс, который трудно не заметить.