Игорь Козловский: Офицеры ФСБ убеждали меня, что Донбасс - это другая цивилизация

Его научная и религиозная мысль приобреталась на академических кафедрах и в общении с религиозными лидерами. Его совесть прошла испытания издевательствами в подвалах "ДНР", он по собственному опыту мог бы составить целый реестр новых российских пыток (слоганом к ним может служить цитата во время пыток ученого: "Тебя бьет русский мир").

Недоучки сепаратисты ненавидели его, офицеры российских Вооруженных сил пытались вести интеллектуальные "просветительские" беседы, а криминальные авторитеты важно называли профессор. Без сомнения: никто не знает религиозный фон Донбасса лучше ученого-историка и религиоведа Игоря Козловского, члена инициативной группы «Первое декабря», освобожденного из плена в конце декабря 2017 года. Он имеет уникальный опыт, поэтому религиозную довоенную и военную жизни этого региона Религиозная правда обсуждает с Игорем Козловским.

На Зосима-Савватия жаловались верующие

- Игорь Анатольевич, вы были главным религиозным чиновником Донбасса, возглавляли религиозный департамент Донецкой облгосадминистрации. Спрашивали себя, как так получилось, что церковь УПЦ МП (а религиозные люди, тем больше клирики, это же какой-то стандарт морали) дала такое количество предателей и коллаборационистов. Церковная история Донбасса просто взывает о переосмыслении, не так ли?

- Донбасс - это специфический регион, который строился из различных компонентов. Интенсивный рост населения происходил за счет роста промышленности, шахт, заводов, фабрик. Люди ехали туда отовсюду. Там можно было спасаться, выжить во время Голодомора, там работали люди, приговоренные к заключению, отбывали свои сроки на химических производствах. Регион был пестрый и урбанизированный, 93 процента живущих в городах в чем-то напоминает котел. Люди были вырваны из своих сред, где они жили. В городе ты законсервирован, можешь свободно подвергаться духовным поискам, это не деревня, где тебя все видят. И это привело к такой палитре различных религиозных течений и настроений - это было всегда.

Этот регион был отдан на откуп олигархам, бизнесу, преимущественно российскому. Украинская центральная власть практически не вмешивалась в процесс формирования сознания людей. Православная Церковь в конце перестройки и в начале независимости фактически искала возможность влиять на местные власти. Там легко прижилась московская традиция симфонии государства и Церкви, в которой Церковь мечтала, что ее вопрос будет решать государство. И тут пришло такое золотое время для этой концепции, поиск церковью влиятельных союзников для этой концепции, невежество чиновников. Определенный мистический страх перед церковной магией. Вы понимаете о чем я?

- Да, понимаю. Когда некоторые иерархи насаждают страх, что людей ждет несчастье или угрожают наказаниями (антимолитвами) в случае непослушания. Например, если Зосима (он считается духовником Януковича и определенным символом Донбасса) их проклянет, семь родов слезами умоются?

- Где-то так. Я о Зосиме знал с 1980 года, когда он был отцом Савватием. Сама Церковь тогда отвергала его куда-то на обочину, отправляла в отдаленные регионы, чтобы его никто не видел. Он был интересным собеседником, затем началась Перестройка, были слухи о нетрадиционности. И тогда он начинает создавать миф о себе.

- О нетрадиционности. Ну а почему жертвы сексуального насилия, если они были, не заявили о себе?

- Это были преимущественно дети. И КГБ знало об этом, эти сведения - утечка от тех, кто контролировал сферу религии. А почему это не обнародовали? Если вы знаете что-то о человеке, то можете управлять человеком и контролировать через него определенные процессы.

- То есть подобрали аморального человека, чтобы создать из него флаг "русского мира"?

- Тогда в 90-х еще не думали именно об этой доктрине. Думаю, что те, кто влиял на Донбасс после 1000-летия Крещения Руси, когда начался рост Церкви, просто захотели использовать его. А дальше он входит во властную структуру, фактически становится духовником Януковича и Васильева. Он мог зайти в областную администрацию с посохом, стучать в дверь, кричать на чиновников.

Хотя поступали письма от прихожан, что он нецензурно ругался, пытался диакона утопить в борще. Это поведение юродивого, что достаточно популярно в русском православии. И это поведение выглядит как проявление святости. Ему позволяют строить Свято-Никольский монастырь. Многие говорят о Святогорской Лавре, как оплоте сепаратистского настроения, но именно Никольский монастырь стал в оппозицию к Блаженнейшему Владимиру, когда тот определил проукраинский курс Церкви, все, кто занимался религией, видели, как людей возили автобусами и проводили там пропаганду «русского мира», постоянно ссылаясь на так называемое завещание Зосимы.

Деньгами Нусенкиса строился "русский мир" на Донбассе

- А мне говорили, что это завещание, в котором говорится, что при любых обстоятельствах, надо держаться только союза с Россией, написал бизнесмен Нусенкис.

- Ну безусловно, Нусенкис играет там огромную роль, его деньги - вливание в развитие «русского мира» еще с начала нулевых годов. Его предприятия строят УПЦ МП, деньги идут в СМИ, литературу для детей. Это сознательное воздействие через православные структуры на чиновников. Представители Партии регионов работали над развитием «русского мира», кто-то осознанно, кто-то нет.

При этом понимание «русского мира» у них достаточно примитивное, Достоевского и Чехова они не читали. Разговариваешь с представителями «русского мира» и понимаешь, что ты о русской культуре знаешь гораздо больше и глубже, и даже сопереживать и сочувствовать способен с большим осознанием, чем представители «русского мира». Общаясь с людьми, которые там были ополченцами, наемниками, я задавал вопрос, что они понимают под «русским миром» и не получал ответа.

- Это поучительная история, Церковь принимала себе в духовные авторитеты аморальных людей. Согласитесь, это трагедия для самой Церкви - это и ей, не только нам, нужно пережить этот кризис?

- Мы знаем, что так сложилось в истории Русской Православной Церкви, вообще русского православия, там есть этот акцент «святость как аскетизм». Если мы посмотрим вообще на историю становления христианства, в самом начале фактически христианство без текста. Первые священники греческие говорили на греческом языке, население их не понимало. Главная христианизация происходит благодаря миссионерской деятельности монахов Киево-Печерской лавры. Они становятся проводниками христианизации всех земель.

Потому что государство фактически окрестило Киев и Новгород, а дальше, следующие сто лет, это уже было дело монахов. И мы знаем, что все регионы северо-восточной части современной России на протяжении 150-200 лет были христианизированы. Это был постепенный процесс. Какое христианство мог насаждать монах? Аскетическое.

- Я и сейчас очень неплохой мысли о нашем аскетическом опыте.

- Я понимаю, не критикуйте. Я рассказываю как историк, как религиовед. Опять же, мы с вами о разном говорим. Вы говорите об истинной аскезе святых и праведников, которая фактически вырабатывает внутреннее подобие христианина как эталон земной святости. Но святость имеет внешние проявления. Есть определенные образцы внешнего поведения, которые считываются народным воображением как святость. И вот поведение Зосимы, который копирует - повторяет поведение известных в России или Москве юродивых, кажется им поведением святого.

- Так и возник массовый донецкий психоз относительно его святости?

- Да. Вроде святости. Народное православие - оно ведь не догматическое. Оно богословской поддержки не требует, оно создает свои мифы. И это не реальная аскеза. Это тот самый внешний народный миф. И тогда господствует уже не человек, а наше представление о нем. И все.

- Кстати, о старцах и духовниках Донбасса. Меня всегда удивляло, почему эти старцы и духовники не могли сказать Виктору Януковичу, что у него есть две жены. Не может так быть: здесь, на митинге, ты православный, а дома ты не православный. Если ты эксплуатируешь православие как предвыборную позицию, то надо соответствовать "образу". А если ты не очень соответствуешь образу, то почему тогда духовник об этом не говорит, что так нельзя?

- Это проблема. Опять же, когда с таким человеком, как Зосима или иной иерарх, которому важны деньги и влияние, говорит чиновник, он очень часто коррелирует свою проповедь, он не становится голосом Христа в этом обществе, а смотрит, чтобы не поссориться, что позволить. И вы правильно задали вопрос, какое же это христианство, какое же это православие.

Именно эта двойная мораль была губительной для развития духовной жизни региона. Мы снова возвращаемся к понятию идентичности, скорее даже к определенному культурному контексту Донбасса. После первых пыток разговаривал с офицером, возможно, он был из ФСБ. Они сняли мешок с головы, и он сказал - вы же понимаете, что мы не будем вас ни в чем убеждать, вы нам нужны только для обмена. А дальше он повел такую беседу, опять же, о "русском мире", настаивая на том, что "русский мир" не является только национальной проблемой, мол, это такой цивилизационное пространство.

А незадолго до освобождения, где-то за месяц, я был в карцере, на яме. Меня подняли оттуда, потому что приехали какие-то люди, скорее всего, из ФСБ. И один из них начал говорить о том, что нации вообще не существует, существуют цивилизации. И что этот регион принадлежит "русскому миру" как цивилизации. Эта идея, Донбасс - место другой цивилизации - проталкивалась и через религиозный фактор также.

- Она близка к какому-то неонацизму, правда?

- Безусловно. Когда человека измеряют по принадлежности к чему-то, и когда она не вписывается в это прокрустово ложе, ее выбраковывают. Это действительно похоже на расовую теорию, которая отталкивается от черепа или цвета кожи. Ты не так думаешь, а если ты не так думаешь, ты враг. Все.

- У вас в тюрьме был интересный опыт или украинизации, или христианизации ваших «коллег по камере»?

- Вы знаете, люди, которые находятся там на дне человеческой жизни, нуждаются в слове. И это слово не просто должно их утешить. Им нужно услышать что-то, что дает им надежду - этого требует их душа.

Мой круг тогда: это и уголовники, и наши политзаключенные, и те же "ополченцы". Когда ты разговариваешь с человеком как с его душой - это совсем другая беседа. То есть ты обращаешься к глубинам его сущности, к тому, что является ядром возможного храма Божьего, который он должен построить в себе. И ему нужно это напомнить, даже если он уже потерял практически всю надежду стать другим, ты должен сделать эту попытку. Поэтому мои беседы так или иначе касались духовных тем. Тем более, эти люди говорили, что они бытовые христиане. (Хотя, вы же понимаете, сказать, что ты христианин - еще не значит, что ты христианин).

- А они все говорили, что верующие, крестились?

- Да-да. Более того, в колонии есть такая небольшая церковь, часовня, куда периодически приезжали священники. Мне было интересно, там есть духовная жизнь и реальные практики, я попал в ситуацию, где я мог исследовать. И там набивалась полная церковь.

- Московский Патриархат?

- Ну понятно, там же никого не допускают. Приехали священники. Один такой слабенький, его проповедь была на уровне языка людей, которые там сидят. Знаете, почему люди набивались в эту церковь? Туда привозили печенье. И все стояли, они не слушали, им надо было только дождаться сладостей. И священник поставил свою галочку, что он посетил храм. Но никакой пастырской работы там не было. Они раздавали это печенье, узники набивали карманы, потому что давно не было у них что-то свободно поесть - это же такая возможность. А какой-то духовной работы они не проводили никогда.

Когда заключенные меня расспрашивали, что следует делать в храме, я им рассказывал, что надо покаяться, исповедаться, рассказывал весь порядок. После приезда священников я расспрашивал своих знакомых: ну как, ты исповедовался? Мне отвечали, мол, подходил к священнику, сказал, что грешен, а в ответ слышал: «Ну все, иди». То есть их даже не слушали. А для этих людей главное, чтобы их услышали. Чтобы их не просто слушали, а именно слышали, чтобы открылась и глубина, и природа, которая наконец могла пролиться. И эта служба, она же не заменяет ...

- Пастырских бесед?

- Абсолютно. А они там являются главными. Страдает душа, не только тело. И я проводил с ними такие беседы. И они приходили ко мне, преступники, криминальные авторитеты...

- ... исповедовались?

- Фактически так. И я выслушивал, я советовал. И постоянно направлял их внимание к любви. То, что может их исцелить. Чтобы пробудить в них раскаяние. Был случай, когда один человек, который 20 лет просидел в той тюрьме, после нашего разговора впервые заплакал.

- Это убийца? Грабитель?

- Я бы сказал, криминальный авторитет в различных направлениях. И он начал плакать. Почему? Потому что с его душой до сих пор никто не разговаривал. Это же главная задача Церкви как экклесии любви. Надо создавать условия, чтобы человек исцелялся, чтобы исцелялась его душа. Понятно, что потеряны годы. Возможно, впереди еще будут ошибки. Но все же будет и свеча, на которую он будет ориентироваться, он будет помнить об этом опыте - опыт бесед с его душой.

Это уникальный момент, с которого начинается перерождение или возрождение человека. И эти люди, для которых это было такое утешение, потом говорили мне: «Наверное, Господь вас посадил сюда». Я говорил, что это не совсем так ...

- Вас точно посадил не Господь, но он, позволив вас туда поместить, решал много локальных задач. У вас не было ощущения богооставленности?

- Нет. Наоборот.

- Какие вы видите самые большие угрозы для христианства, украинского христианства? Российская экспансия, атеизм, либерализм?

- Относительно атеизма. Атеизм сейчас, если мы понимаем, что такое атеизм - это нечто воинственное, которое сейчас не имеет таких инструментов. Государство не поддерживает это. Помните, в советские времена в конституции было записано также о свободе совести, но там была странная фраза, что верующие имеют право исповедовать свою веру, а атеисты - распространять свое учение. Сейчас нет инструментов, у них нет сообщества. И говорить, что атеизм - угроза, неправильно. Это может быть неверие, агностицизм, это могут быть различные формы, когда человек не воцерковленный и не видит необходимости стать воцерковленным человеком.

То есть надо работать Церкви. Поэтому эта угроза не в атеизме, а в безразличии к этим вопросам. Важных смысловых вопросов. Потому что наука не ищет смыслов. Она отвечает на вопрос «почему этот мир возник», но «зачем он возник» - она не отвечает. На эти вопросы отвечает Церковь, религия. И вы, когда пишете о либерализме, учтите, что это понятие неоднозначное. Права и свободы личности больше, чем государство. Это важные моменты в развитии человечества. Это один из моментов завоевания человечества. Человек имеет право. И это право есть изначально в Священном писании Господнем, которое свидетельствует о свободе выбора.

Почему Бог дал свободу выбора человеку? Потому что он его любит. А любовь не создает условий рабства, она как раз ставит вопрос свободы. Я понимаю, когда вы говорите о либерализме, вы имеете в виду негативные моменты. Но в любом явлении всегда исторически возникают две крайности. Иначе не бывает. Мы же понимаем, что консерватизм может перейти в радикализм и т. д. Правый или левый. Это надо осознавать, надо работать над человеческим пространством, работать над каждым человеком и его душевным пространством.

Забирая шамана в психушку, россияне боялись высмеивания Путина и ситуации

- Не так давно российские силовики насильно забрали в тюрьму или заперли в психиатрической больнице шамана, который ехал выгонять Путина шаманскими практиками. По-вашему, он их раздражает или они его боятся?

- Это также мистический момент. Возможно, не столько боятся его, сколько боятся того, что это может повлечь определенное движение недоверия или их президента начнут высмеивать. Смеховая культура вообще присутствовала в тех или иных сообществах как средство обесценивания власти.

Когда мы начинаем смеяться над чем-то - это значит, что начинается разрушение той системы, над которой мы смеемся. Этот момент, а он уже нарастал, этот смех, когда он шел одновременно. И тревога, и смех. И я думаю, что это как раз и связано. Изолировать - прекратить все с самого начала.

- Я знаю одного офицера, который служил в российской армии. И вот он сказал, что сейчас в каждой серьезной военной структуре есть подразделения каких-то экстрасенсов, магов и такого подобного. Вы в это верите? И как это сочетается - капеллан, который освящает их оружие, православный храм и экстрасенс.

- Эта заинтересованность паранормальными способностями у спецслужб была всегда. Оно же лежит на поверхности. Если у человека есть определенные паранормальные способности или он позиционирует, что они у нее есть, надо это так или иначе исследовать или использовать. Я знаю, что это так.

- Но это же бесообщение, а они православные.

- Опять же, вы говорите о православии как человек, который знает православие и понимает природу христианства. А в большинстве этих людей преобладает невежество. Как общее гуманитарное, так и обще религиозное невежество. И это также является проблемой, даже больше, чем атеизм.

- А понятие «христианин» предусматривает понятие «патриот»?

- Я думаю, что да. Потому что ответственность христианина - он не только гражданин небесный, но и земной - и ответственен за то, что происходит здесь на земле. Что свяжешь на земле, свяжется тебе и на небе. Ты должен связать. То есть это означает работать на этом поприще, на которое тебя Господь послал. Это же твоя нива, ты должен сделать здесь тот же сад, из которого выгнали Адама. Этот сад будет как раз твоим делом, за которое тебя потом спросят.

- Сейчас много священников, которые хотели бы присоединиться к Поместной Церкви Украины, но не могут, однако они связаны очень многими бюрократическими, семейными и имущественными вещами. Что бы вы пожелали им?

- Всегда есть определенный приоритет. И в христианстве является приоритетом то, что сказал Господь. Он уже дал это движение, когда ты можешь не выглядеть хорошим в глазах людей, которые уже тебя и знать не знают, но ты идешь жертвенно для одной цели. И это важный момент.

То есть надо осознать, что ты идешь не только повседневной жизнью, которая имеет много составляющих, которые связывают тебя с другими. Для тебя главная связь - связь с Богом. И надо слушать его раньше, чем людей.

- Как минимум, не воевать против своих братьев?

- Ну, я же говорю - это любовь. Ты должен не просто не воевать, ты должен любить. Любовь - это не эмоции, это любовь волиативна, волевая любовь. Это твои усилия, твой труд. Ты будешь соответствовать этому великому пониманию, когда ты взял на себя ответственность, что ты христианин.

- А какие у вас были Божьи знаки в тюрьме?

- Я постоянно молился, и мне важно было услышать ответ. Мы можем услышать только тогда, когда мы замолкаем и слушаем. Очень много людей молятся, не дожидаясь ответа. А здесь главным является - дождаться ответа. И тогда открывается что-то изнутри. Или ты увидишь что-то снаружи, на что до сих пор не обращал внимания - для тебя это знак.